Казус Буковского

Правовой контекст в России все больше напоминает времена, когда единственной оппозицией власти были диссиденты

Сам факт официального выдвижения одного из самых известных советских диссидентов Владимира Буковского кандидатом в президенты России напоминает, как опасны для прочности власти неадекватное применение силы против инакомыслящих и отсутствие адекватной обратной связи с народом, которую по определению не могут обеспечить сторонники любого режима.

Москва, у входа в Сахаровский центр. 16 декабря 2007 года. Очередь на регистрацию членов инициативной группы по выдвижению Владимира Буковского кандидатом на должность президента России. Фото: Юрий Тимофеев

Вокруг официальной подачи инициативной группой заявки в Центризбирком на регистрацию кандидатом в президенты России Владимира Буковского сложился очень показательный информационный фон. Инициативной группе другого оппозиционного кандидата в президенты Гарри Каспарова под малоубедительным предлогом не дали собраться в уже оплаченном помещении столичного кинотеатра «Мир». В Россию не впустили работавшую в свое время на тот же каспаровский Объединенный гражданский фронт и писавшую не слишком лестные для Кремля статьи журналистку издания «The New Times» Наталью Морарь, у которой паспорт гражданки Молдавии.

Директор Федеральной службы исполнения наказаний Юрий Калинин заявил, что Михаил Ходорковский не может быть освобожден условно-досрочно, поскольку у него имеется несколько взысканий и только одно отменено судом. На что адвокат г-на Ходорковского Юрий Шмидт публично уличил его во лжи: «За время пребывания в Краснокаменской колонии Ходорковский получил четыре взыскания. Судом признаны незаконными три из них, а четвертое взыскание погашено в срок. То есть оно к моменту возникновения права на условно-досрочное освобождение считалось уже недействующим». Причем единственное действующее взыскание Ходорковскому выглядит поистине абсурдно: его вынесли за то, что заключенный не убрал за спину руки по пути следования на прогулку.

Стоит упомянуть регулярные транспортные проблемы у представителей различных организаций некремлевской ориентации на пути следования на различные – легальные, заметим, – общественно-политические мероприятия. Формально для всех этих случаев, разумеется, находится официальное обоснование, но да простят нам цитирование небесспорного автора «по закону верно, а по сути – издевательство».

На этом фоне в российскую политику возвращается человек с безупречной личной репутацией и многолетним опытом борьбы не столько против власти, сколько за ее честность, разумность и следование законам.

Советские диссиденты ведь не занимались организацией тайных политических партий для свержения власти. Они просвещали людей и пытались убедить власть исполнять хотя бы те законы, которые официально (точнее сказать, формально) действовали в стране. Пока, к счастью, советский способ выстраивания отношений с инакомыслящими российская власть в полном объеме на вооружение не взяла: у нас нет карательной психиатрии в «промышленных масштабах» и в демонстрации с не нравящимися властям лозунгами, пока не стреляют на поражение, как это было, например, в Новочеркасске 2 июня 1962 года.

Но правовой контекст сегодня, увы, становится все более тревожным и все более напоминающим времена диссидентов как единственной оппозиции власти.

Одна из главных черт сегодняшней российской власти — принципиальное нежелание иметь полноценную обратную связь с обществом. Зачистка информационного и политического пространства, создание симулякров гражданского общества, вроде абсолютно подконтрольной Кремлю и фактически утверждаемой им Общественной палаты – явные и общеизвестные приметы такого курса. У каждой власти есть свои сторонники. Это нормально и совершенно естественно. Но именно то, что они находятся на одной стороне с властью, независимо от того, поддерживают ли они режим по убеждению или из корыстных соображений, объективно препятствует выполнению функций обратной связи. В результате они не способны обеспечить власти адекватное представление о том, что действительно происходит в стране.

Всей полноты картины ни одна власть не может получить, если отказывается прислушиваться к тем, кто не согласен с ней.

Другая тревожная черта российской власти, восходящая к власти советской, с которой спорил диссидент Буковский, это неадекватное применение силы против проявлений инакомыслия. Чем угрожает власти въезд в страну журналистки Натальи Морарь? Какой смысл не давать инициативной группе выдвинуть кандидатом в президенты Гарри Каспарова — ведь это даже не этап регистрации кандидатов, а только их выдвижения? Не говоря уже о реальных объективных шансах этого кандидата. Кому угрожает на свободе Михаил Ходорковский? Тем, кто отнял у него «ЮКОС»? Но ведь они по-прежнему контролируют судебную систему, а если они уверены в юридической правоте содеянного, им тем более нечего бояться? Зачем использовать тысячные отряды милиции и ОМОНа для разгона «Маршей несогласных», участников которых в десятки раз меньше?

У Владимира Буковского нет даже чисто юридических оснований баллотироваться в президенты, пусть и удастся собрать 2 миллиона подписей в его поддержку. У него есть гражданство другой страны, и нет достаточного ценза постоянного проживания в России. И все-таки очень важно, что и он сам, и та инициативная группа, которая его поддерживает, согласились пройти этот путь.

Владимир Буковский одним фактом своего появления в российском политическом поле напоминает стране, что сегодня в ней нет полноценного правового пространства.

Что даже тогда, когда власть соблюдает букву закона (что тоже происходит далеко не всегда), она слишком вольно трактует его дух.

Владимир Буковский и его коллеги по диссидентскому движению, при всей неоднородности их личных политических взглядов, пытались объяснить власти и обществу, что они должны слушать друг друга и жить по законам. Обе эти проблемы, несомненно, являются актуальными и для сегодняшней России, в которой власть не слышит и не слушает общество, а закон зачастую превращается в прикладной инструмент отстаивания личных интересов провластных группировок.

«Газета.Ru»,
комментарий от редакции, 17 декабря 2007 г.