Глазами таможенника

Пушкин – наше всё, Африка – наше везде

«Маленькие дети,
Ни за что на свете
Не ходите, дети,
В Африку гулять»

- утверждает один из главных мифологических текстов нашей культуры. Представленная в «Меншиковской галерее современного искусства» (вот так теперь называется комната на противоположном от музейной галереи наивного искусства конце анфилады в палатах Меншиковых) двойная выставка эту мысль не то чтобы отвергает – существенно дополняет. В Африке гулять не стоит. В Африке нужно жить. Собственно, мы все, оказывается, там и живём - вот одно из откровений, которые можно получить, разглядывая работы, объединённые названием ««Руссование» Шаймарданова Игоря и Сафронова Владимира».

Игорь Шаймарданов. «Зимняя любовь». Холст, масло.

РуссоВание - это, ясно-понятно, от Руссо-таможенника, щедро цитируемого обоими авторами. Ну и – русский Ваня, наверно. В общем, наивное искусство под наивным именем. Наив на наиве, в соседстве с наивом и наивом погоняет.

И к синтаксису, что в названии использован, если присмотреться – вот вам тоже – наив. Этакие два пятиклассника, «Иванов Коля и Петров Вася».

На самом деле – опытнейшие и профессиональные мастера, востребованные, известные и заслуженно дорогие. Техника – традиционные «масло-холст» и авторские «царапки» Шаймарданова. Концепция и замысел – такое поле для фантазии, что хоть каждый день на эту выставку ходи – не соскучишься.

Потому что тут под маской наивного и «простацкого» искусства хитро и остроумно запрятано столько всего... Если в нескольких словах – пересечение пространств Книги Бытия, всей пушкинистики, Шекспира, Корнея Ивановича Чуковского, греческой мифологии, истории живописи и ещё чёрт знает чего – короче, мало не всех главных мифологических текстов современной культуры.

Вот что такое Россия? Думаете, трудный вопрос? - ничуть. Россия = зима + Пушкин. При том, что Пушкин = «наше всё», т. е., Африка + «всемирная отзывчивость». Так?

Так.

Отсюда – первое, что объединяет почти все выставленные работы: русские сюжеты в африканском антураже. Выглядит это так: везут сено с дальнего покоса на возу, запряжённом зеброй мимо кактусов, пальм, лиан и цветущих авокадо. Ну, цигарки, ясно дело, смолят. А дома всё снегом завалено, небо звёздное, собаки лают, из трубы дым столбом – мороз же. Хозяйка ждёт, волнуется. Ну, мы из тропиков прямиком шагаем к сеновалу – встречай, зебру распрягай, бананов вот тебе по дороге нарвали зелёных... («Дальний покос»).

Абсурд? Но сами-то подумайте, ведь, с другой стороны, не меньший сюрреализм - «Сон в летнюю ночь» на сцене сельского клуба где-нибудь на заснеженных просторах в окрестностях Ижевска или Невеля («Сегодня в нашем клубе»).

Да. «Сон в летнюю ночь» (холст, масло). Значит, Шекспир. Тоже наше всё. Ночь, ясное дело, купальская, тропическая. Африка, пальмы, лианы. Русалка на ветвях сидит, три отрока светловолосых в рубахах домотканых и посконных идут по лесу со свирелями в руках. И, раз Африка – ясное дело, Лев. И, раз Россия – «Лев зимой». Джеймс Гольдман, Лев Додин и Андрон Кончаловский – имеются в виду. Тропики, снег валит, кактусы цветут, лев бежит, а за ним – охотники. На воздушном шарике. Из ружей палят, вороньё всполошилось, шум, гам...

Ну, типичная картина.

Игорь Шаймарданов. «Дальний покос». Холст, масло.

А после охотники друг дружке рассказывают – у костерка, в хрестоматийных «перовских» позах. Только... Тьфу ты, да это ж не охотники, это «Артисты на привале» (царапка Шаймарданова). Позы-то те же, да природа другая. Ну, к этому-то мы уже малость пообвыклись: «Судан ли, Русь, ли, что гудок, что гусли». А вот наряды у них...

Счастливцев и Несчастливцев в цилиндре и кепи. Шекспир в елизаветинских времён камзоле. Показывает руками: «Вот такой зверюга! Вот такие у него глаза!» Коллега придерживает цилиндр на голове рукой: «И не такое слыхали...»

А кругом-то, кругом – зеленхозовский цветочный магазин.

Мать честная! Лепота-то ведь кака! Цветы благоухают, лианы вьются и икебаны составляются. Вот правду сказать – выставка нашла обрамленье! Ну, ей-Богу, здорово!

Да, о чём бишь я?

Цилиндр. Так. Кто у нас в мифологии самый главный по цилиндрам? Нет, не Муми-папа, не Пикассо и не Главный Буржуин.

Пушкин. Он ведь без неё, без шляпы этой, никак не вообразим.

А Пушкин – наше всё и Африка. Вот вам «Остров уединения» (Шаймарданов, холст, масло) – «весь покрытый зеленью, абсолютно весь, остров уединения в Михайловском в океане есть». А кругом – русская деревня. Но одно другому не мешает ничуть. И пёс Барбос у поэта в ногах. А наверняка есть ещё Пятница и зонтик из козьих шкур.

Или вот – «Детство Саши» (Шаймарданов, холст, масло). Пушкин ведь наш, Саша, он пока малой был, он же ведь был негритёнком, вы не знали? Он же с Африки. Вот и картина такая есть: эфиопы, значит, лепят снеговиков, ясно дело, в леопардовых тулупах, а кругом – пальмы. И кактусы цветут.

И цилиндр у него был, только не чёрный, а белый. Для контраста с цветом кожи. Чтобы, значит, как у зебры всё было – чёрное и белое.

Кстати, о зебрах и цветущих кактусах. Это тут везде – почти в каждой картине. И это – правильно. Потому что наивный искусник как поступает? Научился зебру рисовать – рисуй. Научился кактус – тоже рисуй. И нет никакой разницы между благородным ремеслом и художеством. Вроде как кошек-копилок лепить: «Налетай-торопись, покупай живопись».

Да. Вот ещё вам сюжеты из русско-абиссинской жизни.

Свалили мужики красное дерево – здоровущее. Ну, засмолили цигарки, шапки-ушанки заломили, приняли по сто грамм... А потом – сучья долой и на трактор его. Домой с ветерком ехали, как на танке до Берлина (Шаймарданов, «Красное дерево», холст, масло).

Владимир Сафронов. «Адам и Ева». Холст, масло.

Или вот как-то заплутали мужики выпимши так, что не то что снег под ногами потеряли, а и вовсе – на Млечный путь как-то забрели. Ночи-то тропические, сами, небось знаете... То-то. И совсем бы затерялись в мировом пространстве, да хорошо – юный художник Игорь Шаймарданов с этюдником из-за молочая выглянул (он там мыльные пузыри пускал), да мужиков-то кистью на землю и вернул. Зафиксировал их значит. Во как.

А вот ещё про Пушкина – это ж певец любви, «я помню чудное мгновенье». Соответственно – прекрасных женщин. Как же без них.

Правда, по женщинам на этом вернисаже больше Владимир Сафронов специализируется. Вернее – на Вечной Женственности, явленной в мифологии и в эталонной живописи.

Гойя и Кустодиев. Рейнолдс, Тициан и Рембрандт.

Даная такая и Даная сякая. Венера, развязывающая пояс. Маха одетая и Маха обнажённая (а где Жучка и Змея Скарапея?). Все как одна такие славные, в теле, дородные, красивые. Русские красавицы, одним словом. Без горестей и слёз, и без морщин. Кожа как барабан, щёчки как яблочки наливные. Красота. Мороз и солнце. Молоко с кровью.

Ну, во главе, ясное дело, Ева, Праматерь наша – лежит себе на боку, чаёк попивает, яблочком закусыват (их много у неё, яблочек-то райских). Адама ждёт. А тот – махонький такой мужичонка, притулился к ей на коленку, свернул себе зелёную цигарку из фигового листочка, подпалил, дымит...

Хорошо им вдвоём.

А кругом – поля пшеничные. А на горизонте – Снега Килиманджаро... (Сафронов, «Адам и Ева». Холст, масло).

Благодать.

Или вот – другое дело и другая цитата. Парадный патрет. Бой-баба Енерал Ляксандра Палыч Благословенный. Защитница наша и Покровительница. Правительница и Заступница – русская женщина. (Сафронов, «Парадный портрет». Холст, масло.)

Ох.

Но это так – эпизод. А больше тут всё ж таки про любовь. И разная мифология с нею связанная: эльфы, ангелы, амурокупидоны и прочие путти. Которые, покровительствуя любви, летают на крыльях, как Икар.

Вот вы говорите: «Падение Икара». Да не Икара! А Амура.

А дело было так.

Владимир Сафронов. «Ева». Холст, масло.

В Африке ведь сенокос-то какой! Эхма! И на свежем стожку-то повяляться, да потискаться с колхозницей под августовской тропической луной, да на Яблочный Спас...

Тут така любовь, что любой амур заглядится и с дерева сверзится – что и было зафиксировано живописцем Игорем Шаймардановым. («Падение Амура». Холст, масло).

А вот зимой у нас в Африке, в Любятово – совсем другое дело. Пальмы снегом завалит, тихо, только собаки на луну брешут, на крыше ангел присядет, а мы с Любкой на сеновале...

А мать её, зараза, подкрадётся и фонарём на нас светит! (Шаймарданов, «Зимняя любовь», холст, масло).

И так далее, и тому подобное. Вся выставка такова: кругом цветы, культурные мифы и очень весело.

Наив, знаете ли...

Юрий СТРЕКАЛОВСКИЙ.